Ответ в теме: «Чумной» город

Плечо пронзила боль, и на время Бен перестал следить за происходящим. Давно уже его тело не получало такие ранения. Отвык он от боев, хотя периодически и продолжал тренироваться с руной. Но тренировки — это одно. А моральная и физическая готовность к физическим повреждениям — совсем иное. И сейчас это сыграло злую шутку.

Он отвлекся. На минуту. Нет, даже на секунду.

А затем были слова.  Обычные слова, каждое из них не имело ровно никакого значения, но вместе, да еще и приправленные верой… Истинной верой человека, который боится и взывает ка глухим богам…

Нет, эти слова не превратили вампира в прах и даже не обожгли. Но тонкая боль пронзила висок. Ненадолго, но крайне мучительно.

Бен сморщился, борясь с приступом. Вампир прекрасно понимал, что если эти слова не обожгли его, то и дьявольским созданиям (если, конечно, сонфиков можно было к ним отнести) они тоже не причинят вреда.

И ведь точно, гады даже не заметили слов девушек.  Вновь набросились, вытягивая вперед морды, орудуя своими языками. А языки были не гладкие и мокрые, а такие же шипастые, как и морды, да еще и сочащиеся кислотой.

И пока он пытался хотя бы не подпустить чудовищ к Эрин, понимая, что толку в этом — ноль, девушка тоже не сидела без дела.

Вспыхнул один цветок.

Бен надеялся, что он погаснет, но вместо этого…

— Кхорт! — выругался вампир, ошарашенно глядя, как огненная река побежала по пещере.

Крик тварей заполнил подземелье. И этот крик заглушил треск горящих растений.

— Дура! — перекрикивая весь этот гвалт заорал Бен.

Они были в пещерах. Эрин считала, что они образовались от реки, которая ушла. Но где гарантия, что это так?

Какова вероятность, что в пещерах не скопились газы, которым только и нужна одна небольшая искра?

В том, что вероятность слишком велика, Бен понял сразу, когда пещера погрузилась во тьму, осыпав пол пеплом. Но вскоре где-то там, дальше, туда, куда они так и не дошли, раздался взрыв. И огненный поток хлынул по устью бывшей реки прямо в сторону смертной и вампира.

Лоуренс успел лишь толкнуть Эрин в небольшую нишу пещеры, прижаться к ней телом и выпустить из запасников всю свою кровь, чтобы образовать хоть какую-то защиту. В нос ударил запах горелых волос — видно, это Эрин подпалила свою шевелюру. Но затем Бену стало уже не до этого.

Горел кровавый щит, кипела и испарялась кровь. А Бен все выплескивал в тонкий щит новую и новую порцию, высвобождая ее не только из кладовых, но и из собственных вен.

А когда огонь погас, все погрузилось в темноту. Было ли что-то там, сзади, или твари исчезли, растворились в проклятой почве, которая лишилась цветов — Бен не знал.

— Ты в порядке? — задыхаясь, произнес он.

Раскаленный воздух жег горло, кислорода не хватало. А еще не хватало сил.

Одежда сгорела, как и сгорела кожа на спине.  Ткань и плоть соединились в одну жженную массу.

Бен сделал шаг назад, освобождая Эрин из объятий. Но оказалось, что она была той опорой, которая его удерживала.

Ноги подкосились и он бы упал, но ухватился за раскаленный камень. Правда, на этот раз боли не почувствовал. Трудно чувствовать что-то одно, когда все тело — один комок боли.

— Нам надо выбираться отсюда побыстрее, — произнес он, не договаривая, что сделать это надо быстро, пока у него есть силы двигаться. И речь не только в боли, но и в крови, которой осталось в венах слишком мало.

Но не сказал он и еще кое-что: кровавый след, который он оставлял в качестве путеводной нити, исчез вместе с цветами.